— Хорошо, спрошу иначе. Вам доводилось арестовывать людей, подозреваемых в энгелизме?

— Да.

— И сколько из них в действительности оказались энгелистами?

Молчание.

— Хотя бы один из арестованных оказался энгелистом? — вмешалась Элен.

— Нет.

Ответ был воспринят в похоронном молчании. Прошло немало времени, прежде чем Элен сформулировала наконец очередной вопрос:

— За всю вашу карьеру вам хоть раз встретился человек, о котором вы могли бы с абсолютной уверенностью утверждать, что он энгелист?

Долгая пауза, затем:

— Нет.

Это было последней каплей.

— Почему же тогда вы уверены, что энгелисты вообще существуют? — не выдержала Элен.

— Потому что они подрывают основы Свободно-Демократического Сообщества Фьоренцы.

— Я не об этом спрашиваю… А-а, черт! — Она беспомощно поглядела на своего коллегу: — Что происходит, Дорн?

Хорстен рассеянно дернул себя за мочку уха, задумчиво посмотрел на полковника и сказал:

— Ты знаешь…

— Что?

— По-моему, этот человек подвергся интенсивной промывке мозгов.

— Ты сбрендил? Он же полковник и большая шишка в этом антиподрывном министерстве! Ну зачем кому-то промывать мозги ему?

— Откуда я могу знать? — раздраженно буркнул ученый.

Элен слезла с кресла, подошла к столу и раскрыла коробочку с кукольной аптечкой.

— Что ты собираешься делать?

— Почистить ему память, естественно. Что нам еще остается, если синьор Фантонетти ровным счетом ничего не знает об энгелистах?

Дорн Хорстен открыл дверь и в сопровождении Элен вошел в гостиный салон президентских апартаментов «Альберго Палаццо» и застыл как вкопанный.

— Чем это, во имя Святого Дзена, вы тут занимаетесь?! — взорвался он.

Зорро Хуарес и Джерри Родс вздрогнули и одновременно повернули головы. На полу валялась раскрытая коробка с игрушками. Зорро сидел, скрестив под собой ноги, перед коктейльным столиком, Джерри, на корточках, рядом с ним. На столике стояла маленькая «игрушечная» модель три-ди-визора из коллекции Элен. Модель была включена, и стоящие у порога даже на таком расстоянии легко узнали лицо человека на миниатюрном экране.

— Докладываем Сиду Джейксу, — первым опомнился Зорро.

Хорстен и Элен подошли поближе и встали перед столиком так, чтобы попасть в поле зрения сканирующего устройства передатчика. Сид заметил их, дружески ухмыльнулся и произнес:

— Рад видеть вас, коллеги. Как продвигается задание?

— Никак не продвигается, — сердито пробурчал доктор, смерив неодобрительным взглядом нарушивших запрет коллег. — Час назад мы нанесли визит в министерство, созданное специально для борьбы с диссидентами, отловили там одну засидевшуюся пташку в чине полковника и допросили с применением скополамина.

— Лихо это вы! — похвалил Джейкс. — И что же она вам напела?

— В том-то и дело, что ничего! — ответила Элен. — Это фьорентийское подполье, должно быть, самое нелегальное за всю историю подпольного движения!

Хорстен присел так, чтобы голова его оказалась на одном уровне с экраном коммуникатора.

— Мы по-прежнему не имеем никакой конкретной информации об энгелистах, — подтвердил он. — Полагаю, коллега Хуарес рассказал вам, что подпольщики раньше нас добрались до собранного Бульшаном досье?

— Да, — кивнул Сид Джейкс; всегда бодрый голос его, доносящийся через сотни световых лет, заметно потускнел. — А еще он мне рассказал, что на Фьоренце каждая собака уже знает о Рассветных мирах и с чем их едят!

Ученый окинул Зорро таким взглядом, что тот мгновенно съежился и обиженно насупился.

— Я был против внеочередного сеанса связи, считая его преждевременным, несмотря на очевидную важность добытой информации, — сухо сказал доктор. — Однако коллеги Родс и Хуарес сочли, я вижу, возможным пренебречь моим мнением.

Джейке задумчиво пожевал губу.

— Сомневаюсь, существует ли какая-то связь… — начал он. — Дело в том, что у нас тут возникли некоторые осложнения. Я это так говорю, на всякий случай, если вдруг вам посчастливится откопать что-то на Фьоренце. Вот будет номер, если это произойдет! Хотя у меня нет никаких оснований…

Все четверо, затаив дыхание, ждали продолжения. Сид тряхнул головой, натянуто улыбнулся и сказал:

— Короче говоря, сегодня утром кто-то вломился в кабинет Ронни Бронстона. Сам он все еще в госпитале…

— Вломился? — недоверчиво переспросила Элен. — Прямо в Октагоне?

— Ничего не пропало, кроме одной звездной карты, — сообщил Джейкс, случайно или намеренно уклонившись от прямого ответа.

— Звездной карты с координатами Рассветных миров? — вылез вперед Джерри.

Сид слегка наклонил голову и очень внимательно посмотрел на него.

— Как вы догадались? — с интересом спросил он.

В этот момент из прихожей послышался чей-то громкий голос, торжественно объявивший:

— Его высокопревосходительство, Первый Синьор Свободно-Демократического Сообщества Фьоренцы!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

9

— Ого! — изумленно присвистнул Сид Джейкс — Высоко летаете, коллеги! Ладно, потом расскажете, а мне пора закругляться. До связи!

Экран с его ухмыляющейся физиономией погас, но этого уже никто не заметил: все взоры были прикованы к дверям гостиной.

Первыми появились два очень внушительно выглядевших телохранителя, вооруженных ручным оружием неизвестной системы. Они встали по обе стороны от дверей и неподвижно замерли, глядя прямо перед собой. Как повелось от веку, лица охранников не выражали ни единой мысли, а сами они превратились в застывших каменных истуканов.

Следующим вошел и встал между ними обладатель зычного голоса. Был он в штатском, но по выправке чувствовалось, что форма для него куда привычней. Окинув взглядом помещение и собравшихся в нем людей, он отступил назад, четко развернулся на каблуках и повернулся к входу с таким видом, будто ожидал явления некоего божества.

Дверь открылась, пропуская еще двоих фьорентийцев, один из которых был хорошо знаком собравшимся. Роберто Верона заметно проигрывал своему спутнику, несомненно стоящему выше майора и по рангу, и по положению. Роскошный мундир незнакомца украшали многочисленные ордена и медали.

— Чем реже генералы воюют, тем чаще их награждают, — ехидно шепнула на ухо Джерри первой опомнившаяся от неожиданности Элен. Она уже успела сунуть коммуникатор в кукольные ручки Гертруды.

Представительный мужчина, вошедший в салон вслед за двумя офицерами, был, очевидно, не кто иной, как сам Первый Синьор. Он быстрыми шагами прошел в гостиную и остановился в центре комнаты, непринужденно разглядывая обстановку.

— Мои извинения, синьоры, — небрежно бросил он и повернулся к Вероне: — Вы ведь уже знакомы с нашими гостями, maggiore? Представьте нас, пожалуйста.

Первый Синьор выглядел сравнительно молодо, лет тридцати пяти, но держался так властно и уверенно, словно научился командовать еще в колыбели. Лицо его, как и любого другого высокопоставленного политического деятеля, могло выражать самые разнообразные оттенки: искренность и дружелюбие, честность, открытость, неподкупность и расположение к ближнему.

— Ох, не нравится мне его рожа! — заметила сквозь зубы Элен.

— Тс-с-с! — сердито прошипел Хорстен.

Майор Верона, искусно изображая всем своим видом благоговейный восторг от присутствия столь высокого руководства, отвесил почтительный поклон и приступил к церемонии.

— Позвольте представить вашему высокопревосходительству знаменитого ученого Дорна Хорстена и его очаровательную дочь синьорину Элен.

— Это большая честь для меня, ваше высокопревосходительство, — с достоинством поклонился доктор.

Элен широко распахнула ресницы, сунула в рот большой палец, тут же спохватилась, вынула его и спрятала руки за спину, сконфуженно ковыряя пол носком туфельки, но не переставая таращить глаза на Первого Синьора.